ММКФ 2017: Как звучит "Последний вальс" Олега Каравайчука

"Грустно очень. Помирать надо", - говорит Олег Каравайчук в прологе “Последнего вальса”. Такой безапелляционный эпиграф, однозначное название и факт, что великого, но не самого известного в России композитора не стало в 2016 году, задает определенный тон повествованию, но главные козыри раскрывает не торопясь.

- Началось все с наших легендарных кинопросмотров во ВГИКе в 9 утра, на которые студенты либо не ходят, либо там засыпают, - рассказала режиссер фильма Юлия Бобкова. - Мы смотрели с пленки фильм “Короткие встречи”, в котором звучит музыка Каравайчука. Мы учились слушать звук, говорить, и в какой-то момент наш преподаватель Ксения Кузнецова принесла видео с Олегом Николаевичем, где он играл в наволочке, и предложила посмотреть на его технику. Меня впечатлило то, как человек может работать с инструментом, с музыкой.

Он любил играть на золотом рояле Николая Второго в Эрмитаже. Сравнивал себя со средневековым менестрелем и писал музыку по ночам. Вместо нотной бумаги - рулоны обоев, вместо нот - особые знаки - крюки. Рихтер говорил о его игре, что он может играть хоть с постели среди ночи, хоть из гроба. Хуже не будет. На вопрос, почему вы играете лежа, отвечал: "Мне так удобнее. Я бы в Филармонии весь оркестр положил, может, они тогда лучше бы играли".

Знакомство Юлии и Каравайчука произошло в 2015 году на репетиции его концерта: в темном зале киностудии «Лендок» картины Гойи и Босха появлялись на большом киноэкране под музыку Каравайчука. После очередной съемки концерта во дворе Третьяковской галереи Олег Николаевич сам предложил девушке создать кино. Он по-прежнему не принимал идею создания фильма о самом себе как о центральном герое. Его изначальный замысел был в том, чтобы рассказать о пригороде Комарово, где и обитал практически всю свою жизнь. Комарово в ХХ веке было не просто дачным поселком, а местом с уникальной творческой атмосферой, которую создавали, в первую очередь, люди. Это был настоящий "заповедник гениев" Ленинградской области. Именно Комарово стало прототипом особой «зоны» братьев Стругацких», здесь Шостакович написал свою знаменитую Девятую симфонию, здесь прошло детство Довлатова, здесь Бродский пережил свою счастливую зиму с Мариной Басмановой, Ахматова нашла тишину в своем маленьком дачном доме - «будке».

- В большинстве фильмов о личностях такого масштаба люди опираются на всю историю жизни человека, а мы сделали акцент на мнение Олега Николаевича о сегодняшнем дне. Он очень яркий философ, он высказывает очень острые, очень правильные мысли. Это меня тронуло больше всего, я захотела раскрыть его отношение к сегодняшнему дню.

По словам Юлии, очень помог звукорежиссер Олега Борис - он одному ему ведомым способами настраивал его на совместную работу. Пока Каравайчук создавал определенные фрагменты композиций, документалисты думали, с какой стороны подойти.

Комарово в фильме постепенно умирает - новые дачники скупают земли, сносят старые дома, в которых жили великие. Поселок застраивают однотипными зданиями, которые прячутся за однотипными заборами-монолитами. В числе потерь - старая ель, которую Каравайчук оплакивает как живое и дорогое ему существо. “Все, я умер”, - говорит композитор, глядя на сиротливый пенек.

- В этом фильме есть много знаков, которые Олег Николаевич посылал нам во время съемок. Это кольца на срубленной ели, которых оказалось ровно 88 (Каравайчуку было 88 лет - прим. автора). Когда мы приехали снимать, пошел дождь и капли падали на кольца, как прощальные слезы. Когда решили снять последний эпизод полета над Комарово, мы неожиданно обнаружили на крыше его дома крест. Такие послания преследовали нас на всем протяжении работы.

Если “Рука Гоголя” в свое время стала видеопортретом, который открыл петербургского гения для интернет-интеллигенции и любителей неформатной музыки, то “Последний вальс” - это сделанная с большой любовью посмертная маска, сработанная по собственному руководству композитора. Здесь звучит его музыка - “Гробовой вальс”, “Последний вальс”, “Великая музыка” и др. Под вальс в фильме его и хоронят (“На кладбище очень хорошо сочинять вальсы”) - в гробу из деревьев, о смерти которых он так сокрушался. Вихрь подхватывает зрителя и невыносимо кружит над заброшенным домом композитора и над меняющимся Комарово, среди срубленных и несрубленных деревьев, о чем-то неустанно поющих в любую погоду и не слишком-то обращая внимания на людей, которые по собственной дурости могут случайно их порубить на дрова.