Древнерусское искусство в Уфе

– В основном иконы поступали в 20-е годы из Московского музейного фонда и Уфимского горхоза – туда стекались все произведения искусства из барских усадеб, реквизиционного склада, контор. Примерно у нас хранится 150 произведений древнерусского искусства, плюс экспонаты научно-вспомогательного фонда.

– Эти «царские врата» XVI века так же поступили из Московского музейного фонда, рассказывает Анна. – Что-то попало к нам из коллекции Григория Иосифовича Чирикова, который был репрессирован и погиб в 1936 году. Он сам выходец из Палеха из семьи крестьян – потомственных иконописцев. Он занимался не просто собиранием коллекции, но и научной обработкой артефактов. Начинал вместе с Грабарем, стоял у истоков Всероссийского научно-реставрационного центра, который сейчас носит имя И.Грабаря. Из коллекции Чирикова нам поступила икона Симона Ушакова «Спас нерукотворный» 1675 года.

­– Вы всю жизнь занимаетесь реставрацией икон. Расскажите, что включает в себя эта работа?

– Иконы - очень сложный организм, состоящий из многих слоев: прежде всего это основа – дерево, потом паволока – ткань, пропитанная клеем, потом грунт – левкас. Ткань пропитывалась клеем и накладывалась на основу в ковчеге (углубление в доске). Вот, к примеру, большая храмовая икона XVI века. Она стоит из трех досок, скрепленных шпонками. По стыку произошла утрата. В углу восстановлен левкас, и он тонирован под цвет авторской живописи. Что-то там прорисовывать в самом изображении, перекрыть автора – это вообще в реставрации икон недопустимо.

– Главная задача реставратора – не навредить, – продолжает Анна. - Эта икона, согласно документам, поступила из Уфимского мужского монастыря в 20-е годы. Она была вся черная. Мы открыли первоначальное письмо. Что с ней произошло? В древности все иконы покрывали защитным слоем – олифой, смолой или лаком, для того чтобы она засияла. Олифа через 100-150 лет чернела. Иногда из-за потемнения невозможно было разглядеть сюжет. И тогда каждые 100-150 лет иконы начинали «поновлять» – прописывать, иногда протирали. В данном случае икону прописали. Охристые поля и золото фона записали черным и суриком с белилами и снова покрыли олифой, которая через 150 лет опять потемнела. Когда я закончила реставрацию левой створки, к нам приехал директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, он посмотрел и сказал: «Вторую створку оставьте как есть. Остановитесь, не делайте из нее пряник». Мы так и поступили.