Разведка в Водяном: как Лютый и Стажер выжили в аду артобстрела

— Владимир, расскажите подробнее о той лесополосе, куда вы отправились вдвоем с командиром роты. Конечно, не все можно озвучивать, но хотя бы некоторыми моментами той смертельно опасной разведки поделитесь?

— Всегда при названии направления Водяное я вспоминаю своего замполита роты с позывным Вега. Потому что эта утрата оставила неизгладимый шрам в душе. Он был снайпером, потом стал замполитом. Молодой, амбициозный, сильный и отважный… Удивительный человек! Я таких героев раньше не встречал. По сути он должен был сидеть где-то в тылу, но в тот роковой день он решил пойти в бой вместе с нами и погиб.

Огромную роль в моей жизни сыграл командир роты с позывным «Стажер» — Иван Иванович Козлов. Он родом из Новосибирска и является настоящим героем нашего времени, чье имя должно быть вписано в книгу подвигов СВО.

Мы пошли в бой в четыре утра. Стажер подозвал меня ночью и предложил: «Володь, выбери самых отважных пулеметчиков, гранатометчиков и стрелков. Нужно сделать разведку боем». Примерно в четыре тридцать достигли болота и «чудо-леса» — так мы его называли.

Я пошел впереди, чтобы у моих бойцов не возникло ненужных сомнений и страхов при прохождении болота. Впереди группы так же шли командир роты и замполит. Мы зашли в Водяное и увидели разбитый дом с грудой черных мешков. От них шел такой ужасный, сшибающий с ног трупный запах, и их было так много… Я, конечно, понимал что там находится, понимал и то, что нас ждет. Этот смрад пропитал все… Тут ко мне подошли два бойца — Паша Дрозд и молодой парнишка Заяц: «Командир, а чем так воняет жутко? Что за запах?»

«Мужики, не отвлекайтесь, это же болото, — постарался я переключить их внимание, — надо двигаться вперед!»

Вышли на дорогу и я расставил бойцов в шахматном порядке, и так, с дистанцией 30-40 метров, мы продвигались дальше. На полпути увидели много разбитых танков и тут же нас плотно начали давить минометы и начались кассетные обстрелы. Они массированно косили все подряд. Я при обстреле прыгнул в одну из ям — она была от 120-го миномета — было очень страшно. Через некоторое время услышал Стажера, который звал меня по имени. Он сказал, что эти позиции пристрелянные и если мы будем здесь отсиживаться и дальше, то нас постепенно додавят и в итоге всех уничтожат. Мне пришлось вылезти из ямы и бежать вперед. Мы нашли разбитый магазин, на минут сорок там обосновались несколько взводов. Мы со Стажером выдвинулись в сторону лесополосы, пробежали четыре наших ангара, в четвертом решили немного отдышаться. Наши ребята напоили нас чаем, там мы дождались Вегу и еще одного командира взвода с позывным Калаш.

Видим, что до лесополосы всего ничего, каких-то полтора километра. Но при таком обстреле вести туда бойцов — это всех положить. Тут Стажер надел бронежилет и сказал: «Кто со мной пойдет?» Я понимал, что шансы вдвоем провести эту разведку боем и остаться в живых — минимальные. Но так же ясно осознавал, что не могу подвести командира роты — классного мужика. Как-то само собой вырвалось: «Я пойду!» Но мое роковое «Я!», как оказалось впоследствии, спасло мне жизнь. Потому что через некоторое время в этом ангаре погибли замполит Вега и другие ребята… Бежали до лесополосы мы со Стажером долго. Наткнулись на огромное толстое дерево, и тут нас начали обстреливать. Мы сразу рухнули под это дерево и там провели самую ужасную ночь в жизни. Нас кошмарила ночью «Баба Яга», скинула ТМ-ку, кружили дроны… Бог услышал наши молитвы, и танковая мина, застряв в раскидистых ветвях дуба, нелепо скатилась по касательной и взорвалась неподалеку. Это была моя первая контузия. Потом опять последовали нескончаемые обстрелы. Мы засыпали себя листьями, снимали с убитых и лежащих неподалеку бойцов бронежилеты и укрывали себя дополнительно, чтобы защититься от осколков кассетных обстрелов и мин. На вторую ночь мы решили со Стажером вычислять позиции врага. Например, выезжает танк и командир роты мне говорит: «Володя, засекай северо-восток — танки». На юго-востоке засекли пулеметную установку. То есть все локации, откуда по нам плотно работали минометы, пулеметы, мы записывали и отмечали на карте. Если бы нам удалось вернуться обратно — это были бы ценные сведения о позициях или хотя бы о примерных координатах противника. Увы, в рации садилась батарея. А штурмовая группа из 22 человек, созданная нами, физически не могла к нам подобраться.

Эти двое суток под прицельным обстрелом пролетели мгновенно. Они показались мне секундой… Смерть не просто дышала нам в затылок, она постоянно была рядом. Очень близко. А многие моменты не могу озвучивать и не пожелаю даже врагу увидеть то, чему мы стали свидетелями.

Вдруг внезапно, минут на сорок, установилось затишье. Тогда Стажер сказал: «Володя, мы с тобой рано или поздно умрем. Но, поверь, не здесь и не сейчас! У меня чуйка». Эту фразу я запомнил, как девиз: «Не здесь и не сейчас». Командир роты спас в том аду мою жизнь, ободрял, поддерживал… Он чудесный человек, великолепный командир и шикарный товарищ. Мы чудом выжили и вернулись! Командир Феникс встретил нас со слезами: «Лютый! Жив?! Вега погиб…» Это известие перевернуло душу, я очень тяжело переживал. То, что после контузии меня сильно тошнило и постоянно рвало, то, что голова раскалывалась — все это показалось таким мелким, второстепенным, незначительным… Было мучительно больно, что мы потеряли Вегу…

 — Вы знаете украинский язык? Бывало ли, что пленные принципиально не разговаривали на русском и вас командование использовало как переводчика?

— Да, я очень хорошо знаю украинский язык, как и белорусский. Мама у меня русская, а отец белорус. Было много моментов, когда я предлагал командиру роты отправиться в разведку, переодевшись в форму противника. Но он не соглашался. Правильно, я думаю. Есть диверсионные группы и специалисты, которые работают на стороне врага. И одного знания языка и формы мало для таких вылазок. Нужно быть всесторонне подготовленным человеком.

Мы брали много пленных, и среди них встречались те, кто принципиально не отвечал на вопросы на русском. Тогда я переходил без проблем на украинский. Узнавали кто, откуда, какие роты и батальоны, когда ротации… Такие диалоги помогали нам двигаться дальше.

 — Встречали ли «за ленточкой» бойцов из Башкирии?

— С Башкирией и Уфой меня многое связывает. Лучший мой друг Эльдар родом из Башкортостана, из Месягутово. Именно за ним я ушел на СВО. Мечтали служить вместе, но он погиб. Моя жена Гульсина родом из Уфы и недавно с дочками сюда вернулась из Сургута и, наверное, мы после окончания войны сюда окончательно переедем. Еще у меня масса знакомых и друзей из Башкортостана. В моем подразделении есть много боевых товарищей из РБ. Это замечательные, хорошие и отзывчивые ребята.

Вы знаете, каждый из них — настоящий герой!