5 вопросов Александру Панайотову

- Поменялось многое. Единственное исключение – преданность к своей работе, любовь к сцене и публике – она усилилась стократ. Ведь со временем понимаешь ценность своего присутствия на сцене, встреч со зрителем. Раньше это воспринималось как само собой разумеющееся. Но сейчас приходит понимание, как сложно привлечь и удержать внимание слушателей, тем более сейчас.

- Чем вас так покорил Лепс как наставник?

- Григорий Лепс в жизни и на экране – это два разных человека. В жизни он очень душевный человек, профессионал, который, несмотря на свой статус певца номер один, сохраняет удивительные человеческие качества. Я Гришу знаю давно, мы с ним познакомились в период «Народного артиста». Потом наши пути разошлись, я был занят своей карьерой, у меня был контракт с другим продюсером. В «Голосе» мы пересеклись снова. Я пошел к нему потому, что он просто не оставил мне шансов. Это была битва века на «Голосе»! За меня так никто не бился, и меня это покорило. Хотя многие считали, что меня это должно отпугнуть.

- В проекте «Голос» главный инструмент – то, что вынесено в название. При этом большая доля поп-музыки не может существовать без шоу, которое зачастую становится доминирующим элементом…

- Это все очень субъективно. «Голос» поддерживает свой статус на этапе слепых прослушиваний. Дальше, на мой взгляд, все равно начинают играть свою роль личные истории между жюри и исполнителями. Они тебя видят, слышат, работают с тобой и общаются, узнают как человека. Выстраиваются пристрастия. Голос становится уже не так важен, как личность. Голос должен совпадать с личностью, поведение на сцене должно соответствовать твоему голосу. А шоу делают все кому не лень, тут уж у кого сколько денег. Мне кажется, что элемент шоу должен всегда присутствовать в любой программе, но это не должно превалировать, затмевать то, за чем пришли зрители – за музыкой, исполнением. И за голосом.

- Вы один из претендентов на участие в «Евровидении». Как вы относитесь к своему возможному участию?

- Щепетильный вопрос. Сложилась непростая ситуация из-за событий на Украине. С одной стороны, там идет война, и тем не менее проводятся такие масштабные праздничные мероприятия. С другой стороны, Россия – это непосредственный участник этих событий. Непонятная ситуация, непростая. Знаете, какой-то пир во время чумы. Не мне, конечно, решать; если партия скажет, что надо ехать, то я поеду. Тем более, я украинец, и мне безумно хочется, чтобы мое появление там считалось не каким-то вызовом или брошенной костью на манер жертвенного тельца, а во имя искусства и мира между братскими странами.

- Если откинуть условности и присмотреться к «Евровидению», то видно, что конкурсные песни зачастую похожи одна на другую. Стоит ли добавлять сюда что-то новаторское?

- Я вообще за любые инновации, считаю, что музыка в России должна развиваться, а не следовать шаблонам. Я бы хотел, чтобы к подбору репертуара подходили профессионалы. Ведь песня о любви и мире может быть заштампованной, а может заиграть новыми красками. Вообще я очень хорошо отношусь к этому конкурсу, смотрю каждый год – просто таких масштабных песенных соревнований больше нет. Хотя сейчас конкурс стал более политизированным и утратил свое первоначальное назначение.