Старый деревянный домишко, который они снимают, я узнала издалека по одной яркой, но заранее озвученной мне примете. Почти все строение обтянуто белыми рекламными баннерами. Стены внутри дома тоже все обшиты: пластиковыми панелями, ламинатом, клеенчатыми скатертями и другим подручным материалом.
- Это Женя весь дом утеплил тем, что было, чтобы нас не продувало на семи ветрах, - видя мой вопрошающий взгляд на разнокалиберно обделанную стену, объясняет мне, едва успев поздороваться, 30-летняя хранительница семейного очага Даша.
Я, боясь споткнуться об покосившиеся от старости доски пола, прохожу в небольшой зал, который является одновременно и спальней. Рядом садится шестиклассница Настя, которой страшно интересно, о чем же будут разговаривать взрослые. Родители против, чтобы она слушала. Несмотря на свои 12 лет, Настена уже многое повидала и рассуждает как взрослая.
- Я уехал на заработки на российский север еще до начала боевых действий, - рассказывает Евгений. – Хотя предчувствие войны уже висело в воздухе, и было понятно, что здесь вот-вот рванет. Через земляка я устроился неофициально на одно из предприятий Усинска. Вскоре мне позвонила жена и говорит, что Донецк начали бомбить. Я попросил ее быстро собрать чемоданы и вместе с дочкой ехать через Москву ко мне в Усинск. Так она и сделала. Наши родители не захотели уезжать в Россию. Моя мама не могла бросить больного отца. Ее мать не захотела оставлять своего сына, который категорически отказался уезжать. В Усинске мы прожили недолго. Вахта закончилась, а ехать нам некуда. Коллега позвал с собой в Уфу, сказал, что поможет здесь с работой. Я и поехал. Однако в Уфе меня устроить не удалось. А больше меня никуда на работу не взяли! Куда я только ни ходил! К кому только ни обращался! Даже на рабочие вакансии не берут.
- А какое у вас образование? Кто вы по специальности? - интересуюсь я.
Евгений демонстрирует свои многочисленные удостоверения.
- Высшее. Я по основной специальности энергетик. За три года прошел столько собеседований, выслал столько резюме, да без толку, хотя на каждом стенде бирж труда по моей специальности много вакансий. У нас с супругой сейчас есть документы о временном убежище, у нее есть еще разрешение на временное проживание в России. С этими документами официально устроиться на работу невозможно! Как мы ни пытались. Нужно делать вид на жительство, а на его оформление нужны большие деньги, которых у нас сейчас попросту нет. В отсутствие постоянной работы я вынужден перебиваться случайными заработками, благо много чего умею: кирпичи класть, машины ремонтировать, хорошо разбираюсь в сантехнике. Но в Уфе такое дорогое арендное жилье, потянуть которое даже не каждый официально работающий человек может, не говоря уже про перебивающегося случайными заработками. В поисках более дешевого варианта аренды мы переехали в Кушнаренковский район. Более-менее зарабатывать здесь можно только в строительный сезон, зимой вынуждены сидеть без дела. Своей хозяйке, например, мы задолжали за два месяца.
- И несмотря на это, вы возвращаться в Донецк не собираетесь? - спрашиваю их в лоб.
- Нет, мы ни одного дня не жалели, что уехали из Донецка, - в разговор вмешивается Даша. – Однажды в Усинске проводили учебную тревогу, включили сирену, так мою дочь начало так колотить на нервной почве! Мы ее еле смогли успокоить! Разве дети должны жить там, где воюют и где каждый день рвутся снаряды?
- Мы русские, и наша родина - Россия, - говорит Евгений. - Наш сын Миша, которому год и девять месяцев, и вовсе родился здесь, в России, у него в свидетельстве о рождении написано «Кушнаренковский район Республики Башкортостан РФ». Мы и не просим ничего. Просто хотим, чтобы нас, жителей Донецкой и Луганской республик, которые пытаются получить вид на жительство и гражданство России, брали здесь на работу. Ведь в стране много вакансий, которое коренное местное население игнорирует, а нас, тем не менее, на них не берут. И еще. Очень хотелось бы, чтобы для таких как мы, беженцев и вынужденных переселенцев из ДНР и ЛНР, была разработана специальная программа, позволяющая получить российское гражданство в более короткие сроки. Ведь это несправедливо, когда иностранцам - Жерару Депардье и Стивену Сигалу - предоставляют российское гражданство в течение недели только потому, что они люди известные, а нам, русским, родившимся в СССР, нужно пройти через десять кругов ада, чтобы получить хотя бы вид на жительство, не говоря уже про российское гражданство.
- Мы даже не знаем, гражданином какого государства сейчас является наш сын Миша. Может быть, вы ответите на этот вопрос? – спрашивает у меня Даша.
Я пытаюсь размышлять логически. Даша и Женя родились на Донбассе, значит, являются жителями ДНР. Миша родился в России, значит он… россиянин. Или все-таки нет?
Этот вопрос чуть позже я переадресовала в миграционную службу республики, но, к сожалению, ответа от них пока так и не получила.
Масленица: на борцовском ковре местные батыры выясняют, кто из них самый сильный. Судья - Якутович.
Евгений в ожидании начала строительного сезона тяжело переживает свое вынужденное безделье. Будучи человеком активным, он сам себе нашел общественную работу. Якутович пытается возродить деятельность Дома Культуры, который находится в соседнем селе Шарипово. Недавно он организовал и провел там Масленицу, самостоятельно найдя и спонсоров, и вдохновив работников сельсовета на кулинарные подвиги... Евгений активно выступает с концертными номерами по близлежащим деревням (он – бард, сам сочиняет и исполняет свои песни, его стихи можно почитать на Поэмбук. ру). Кроме того, он пытается помочь Шариповскому сельсовету организовать регулярное транспортное сообщение с Уфой. И если честно, видя, что совершенно бескорыстно делает этот парень, и особенно глядя на него, поющего на сцене сельского клуба, трудно представить, что он и его семья живут в такой нищете. Даже к зрителям Якутович выходит не в красивом концертном костюме, как его коллеги по сцене, а как есть, в обычной повседневной одежде. И без всяких стеснений!