Записки психолога: как «гроб на колесиках» преступника расколол

В тот год, когда праздновали двадцатилетие возведения Берлинской стены, когда Рейган стал президентом, Диана — принцессой, а советская сборная по хоккею — в семнадцатый раз чемпионом мира, я закончила психфак МГУ и получила распределение в провинциальный университет, на должность лаборанта с окладом 60 рублей. 

Кафедра психологии помещалась в полуподвале, в низком длинном зале с узкими окнами под потолком, к нему примыкала маленькая кладовка без окна. В зале рядами стояли железные столы, видимо, взятые из какой-то мастерской, а на них лежало огромное количество щипцов, шприцов, колб и банок из коричневого стекла — заведующий кафедрой питал страсть к коллекционированию медицинских инструментов. В кладовке находились только протертая клеенчатая кушетка и огромный новый электро-энцефалограф. Этот прибор за немыслимые деньги приобрел ректор, поддавшись на уговоры завкафедрой. Ректор вскоре опомнился и страшно разозлился, но было уже поздно. Он потом утверждал, что подчиненный использовал гипноз и прочие научные чары, дабы заставить его купить этот «гроб с лампочками». 

Завкафедрой дулся и молчал. Он и сам не помнил, зачем ему понадобился энцефалограф. Этот замечательный психолог обладал свойством ходить прямо и внятно разговаривать, влив в себя бутылку водки. В тех случаях, когда ноги или язык переставали слушаться, он скрывался в кладовке и отдыхал на кушетке часик-другой, после чего как огурчик шел вести семинар.

С ним мы сразу подружились. Он оказался добрым человеком, без начальственных замашек, хотя и устрашающего вида — был очень похож на Гитлера с зализанными на бок редкими волосами и короткими усиками. Студенты называли его ласково: наш фюрер.
Завкафедрой показал аппарат и сказал:

— Слушай, ты ведь МГУ закончила, умеешь с этой штукой обращаться?— Ну, — сказала я, — думаю, надо его к электричеству подключить.— Гениально! — восхитился коллега, и мы полезли искать шнур. Это оказалось непросто, пришлось звать на помощь сторожа, который, ругаясь и пыхтя, с помощью швабры вытащил шнур из-за задней стенки агрегата. Начальник торжественно воткнул вилку провода в розетку, и машина тут же замигала множеством лампочек, как новогодняя елка. 
Сторож на всякий случай вышел за дверь и стал смотреть на нас в щелку. Энцефалограф сверкал и тихо гудел.

— А дальше что делать? — спросил завкафедрой.

— Дальше не знаю, — честно сказала я. — Вот, манжета на проводочке. Думаю, ее надо надевать на голову. Нет, не лезет. Наверное, на руку.

Завкафедрой почесал голову, потом бороду, потом нос. И тут его осенило.— Мне тут недавно из уголовного розыска звонили. Спрашивали, может ли психология определять, врет человек или правду говорит. Обещали по десять рублей платить за каждого преступника по безналичному расчету, если мы его выведем на чистую воду. А давай мы их к этой штуке будем подключать? Манжету ему присобачим и скажем, что это детектор лжи. Десять рублей на дороге не валяются, сама понимаешь…
— Понимаю, — сказала я, — но как мы узнаем, врет он или правду говорит?— А это ты предоставь мне, — сказал завкафедрой. И вот через неделю, на глазах студентов, по коридору университета к нашей двери промаршировали два милиционера и между ними молодой парень, похоже, несовершеннолетний. Маленького роста, светлый, голубоглазый, красивый, как ангелочек. Он озирался и улыбался студенткам. Один из милиционеров нес в руках огромную папку с «делом». В это дело я потом заглянула и прочитала, что беленький ангелочек зарезал и сжег двух женщин. 

Его привели в подвал, он посмотрел на железные столы, на шприцы и колбы, на нашего фюрера и перестал улыбаться. Завкафедрой впился в него взглядом гипнотизера, постукивая по ладони зубоврачебными щипцами.
— Сюда пожалуйте, — торжественно изрек он загробным голосом, указывая щипцами на дверь в кладовку.

Милиционер втолкнул ангелочка внутрь. Возле энцефалографа стояло старинное зубоврачебное кресло с черными кожаными подлокотниками, которое завкафедрой где-то успел достать для следственного эксперимента.

Ангелочек затравленно оглянулся, но милиционеры быстро усадили его в кресло, а завкафедрой ловко надел ему на руку манжету и повернул рычаг. Аппарат загудел, засверкал, в воздухе запахло озоном.
— Не убивал я их!! — завопил ангелочек — Это Серый подбил на себя взять! Говорил, тебе только семнадцать, вышку не дадут! Не имеете права без суда на электрический стул!

Завкафедрой гордо встряхнул гитлеровской челкой и выключил машину. Милиционеры потрясенно молчали…
Так мы заработали первые и последние десять рублей. Больше к нам преступников не присылали. Начальник милиции нашел наши методы не соответствующими гуманным принципам советского правосудия. Да и энцефалограф после того испортился, а ремонтировать его никто не умел.