Слезы и овации: трагический балет Эйфмана «Красная Жизель» покорил Уфу

Билеты были раскуплены счастливчиками на старте продаж и страстное желание остальных уфимских театралов увидеть легендарную постановку буквально заставило организаторов пойти на смелый шаг — объявить о дополнительном, дневном показе.

Ольгу Спесивцеву считали одной из величайших балерин XX века, ставя в один ряд с самой Анной Павловой. Восторженные зрители боготворили ослепительный талант Ольги, раскрывшийся в «Жизели» на сцене Мариинки. Но за кулисами успеха собственная жизнь примы стала трагическим па-де-де с судьбой.

Сердце балерины разбивали все, кому она доверяла: покровитель Волынский, всесильный чекист Каплун, возлюбленный Серж Лифарь... Увы, хрупкая психика Ольги, так глубоко погрузившейся в образ Жизели, не выдержала череды предательств, скитаний по чужим странам и нищеты. В итоге гениальная артистка на 20 лет оказалась заточена в психиатрической клинике США. Ее трагическая судьба вдохновила Бориса Эйфмана на создание достойного хореографического памятника великому таланту балерины.

Впервые «Красная Жизель» была показана в 1997 году и это был настоящий взрыв! Уже будучи признанным новатором, Эйфман поражал своим уникальным хореографическим языком: дерзкими поддержками, смелыми темами и виртуозным сплавом музыки из различных классических произведений. У мастера сложился свой фирменный стиль. Эйфман – не просто балетмейстер, но и режиссер-документалист человеческих душ, которому важны и интересны глубокая психология творческой личности и ее отношения с обществом, сложные противоречия характеров, мотивы и драма тех или иных поступков и событий.

В своей постановке он намеренно отказывается от имен, создавая мощные собирательные образы: хрупкая Балерина (Виктория Мокроусова), жестокий Комиссар (Игорь Субботин), мудрый Учитель (Сергей Волобуев). За каждой фигурой – трагедия целого поколения, вынужденного выбирать между искусством и идеологией. На сцене одна череда столь необходимых в драматургии конфликтов сменяет другую. И прекрасное, отточенное до малейших нюансов действо цепляет с первой же минуты и смотрится до финала на одном дыхании.

Открывает спектакль урок классики в Императорском театральном училище. Безмятежные юные балерины в пачках порхают по аудитории, разучивают у станка позиции, работают над техникой. Но уже тогда на общем фоне серых будней скучающих учениц выделяется одна из них: более легкая, восторженная, буквально растворяющаяся в танце, уходящая от реальности в мир собственных фантазий. Ее быстро выделяет Учитель и на глазах зрителей зарождается хрупкое чудо — первое глубокое чувство Балерины. Она похожа на Галатею в руках Пигмалиона. Здесь, в основном, преобладает музыка Чайковского.

Сценография лаконична и задник сцены с амфитеатром зрительного зала и театральными огнями зеркально отражает живое дыхание партера и балконов Башоперы. Безоблачное время высокого искусства быстро сменяется совсем другими мотивами и плясками. Революционный Петроград не сразу, но принимает «буржуйские танцы». И в это тяжелое, голодное и холодное время вдруг появляется он, Комиссар, ее жестокий защитник и могущественный покровитель.

Впечатлила до мурашек и кома в горле сцена прихода чекистов в балетный класс. Нежные девушки в белом мечутся, отступая под чеканным натиском людей в черном. И вот они уже танцуют в парах. Кукловоды и послушные, безвольные марионетки. Прекрасная аллюзия симбиоза власти и искусства! Сейчас уже рассекречены материалы «особого внимания» к балеринам, певицам и актрисам высоких начальников.

Комиссар успел спасти свою Балерину от репрессий тридцатых годов, отправив ее на лечение в Европу. Он, винтик мощной государственной машины, осмелился полюбить и мясорубка НКВД позже перемалывает и его. Пластические решения каждой сцены полны монументальных смыслов и очень точных акцентов.

Сцены во Франции удивительно емко, только языком танца, показывают нам душевный надлом и провалы в памяти главной героини. Париж рукоплещет гениальной русской балерине, а она иногда забывает свои партии прямо на сцене, вдруг становятся ломаными и угловато-резкими линии рук…

Примадонна опять влюбляется, но безответно. А она думала, что, наконец, нашла своего Альберта, как настоящая Жизель… Как тут не сойти с ума?

Визуально великолепно выстроена сцена с множеством зеркал, в лабиринте которых Балерина постепенно теряет свою идентичность. А как прекрасно показывает замутненный рассудок в последних сценах серая вуаль на лице Балерины!

Нам перед началом спектакля удалось пообщаться с некоторыми исполнителями главных ролей.

Виктория Мокроусова (Балерина), ведущая солистка Санкт-Петербургского Театра балета Бориса Эйфмана:

— Всего в нашем Театре было три версии этой постановки и роль Балерины за 28 лет танцевали около шести балерин. Новое переосмысление «Красной Жизели» — кардинально отличается от предыдущих спектаклей. От сюжета, сценографии, костюмов до хореографии. Борис Яковлевич иначе, более глубоко раскрыл образы главных героев, их драму и трагедию.

Какую главную задачу ставил передо мной режиссер? Танцевать сюжет! Чтобы зритель понимал о чем балет. Что каждый взгляд, движение, жест что-то значат. Как готовилась к роли? Я прочитала две книги об Ольге Спесивцевой, посмотрела, конечно, фильм Алексея Учителя «Мания Жизели», изучала много архивных документов и статей о балерине, посмотрела даже уцелевшие эпизоды старой кинохроники с ее танцами. У Ольги была очень активная динамика в танце. Сейчас этот темп в хореографии не используется.

Я постаралась сердцем прочувствовать свой персонаж. Мне в этом очень помогли наши педагоги, репетиторы и каждодневные репетиции.

Этот спектакль мы показали в Самаре и еще поедем с гастролями в Москву.

Сергей Волобуев (Учитель), солист Санкт-Петербургского Театра балета Бориса Эйфмана, заслуженный артист РФ:

— В этой редакции «Красной Жизели» добавлены воспоминания Учителя, кусочек Эсмеральды, обновлены декорации и совершенно новый свет. Конечно, в спектакле есть параллели с современностью. Борис Яковлевич очень проникновенно относится к насущным проблемам.

Прототип моего героя, Волынский, был из знати и очень увлечен балетом. Для меня партия Учителя чрезвычайно значимая. Я с нее двадцать лет назад начинал свою карьеру в балете и сейчас этой ролью ее уже заканчиваю.

Все постановки нашего Театра традиционно не оставляют равнодушных и всегда и везде производят фурор. Думаю, Уфа не станет исключением.

И Сергей Волобуев оказался прав. Зал Башоперы аплодировал со слезами на глазах, с криками «Браво!», стоя и так долго, что артисты устали выходить на поклоны.

Фото автора и Театра балета Бориса Эйфмана.