Выставка «Красной нитью»: магия и алхимия горячего батика Ольги Мартьяновой

Поддержать любимую художницу и педагога пришли ее верные коллеги — преподаватели художественного и музыкального отделений Уфимской детской школы искусств им. В. Н. Пегова, а также самые главные ценители ее таланта — ученики.

Ольга Мартьянова — имя в Башкирии известное. Это уже бренд и визитная карточка нашей республики в таком непростом жанре декоративно-прикладного искусства, как батик. Ольга виртуозно работает с капризными техниками горячего и холодного батика. Ее творчество — это глубокая, искренняя философия, воплощенная в шелке и красках. Неудивительно, что вклад Ольги Мартьяновой в искусство отмечен высокими званиями: она и заслуженный работник культуры РБ, и государственный стипендиат, и член Союза художников России.

На открытии звучали теплые слова от искусствоведов, коллег-художников и однокурсников. Все они отмечали невероятную энергетику новых работ, созданных за последние годы и впервые представленных широкой публике. Этот вечер стал настоящим праздником — красоты, таланта и прочной, как красная нить, творческой связи между мастером и его зрителями. Ольга Мартьянова — это целый мир, сотканный из красок и шелка. Ее руки творят волшебство в изящной технике батика — и холодного, с его четкими гранями, и горячего, с его непредсказуемой жизнью восковых трещин. Но она не просто художник, виртуозно владеющий кистью; она — педагог, щедро делящийся этим волшебством с новыми поколениями.

У наследия Мартьяновой — широкая география. Ее работы живут не только в стенах ведущих музеев нашей республики, таких как Башкирский государственный художественный музей им. М.В. Нестерова или Мемориальный дом-музей Аксакова, но и хранятся в частных коллекциях от солнечной Италии и романтичной Франции до далеких Австралии и США, рассказывая на разных языках добрые истории уфимской художницы.

 А в Уфимской детской школе искусств, на художественном отделении, продолжается ее главная миссия — зажигать искру творчества в юных сердцах, превращая обычный урок в таинство рождения искусства.

Ольга Мартьянова любезно согласилась ответить на некоторые вопросы «Молодежки».

 — Ольга Анатольевна, всегда восхищалась вашими работами в технике холодного батика — акварельно-нежными натюрмортами или яркими сказочными сюжетами, полными доброго юмора и иронии. Почему вы перешли на горячий батик? Какие его возможности вам особенно нравятся?

— Про технику. Горячий батик — это алхимия, диалог с огнем и воском, где тишина наполняется трепетным ожиданием, а воздух становится густым от запаха растопленной пчелиной пахучей твердыни.
Представьте: вы не наносите краску, а наоборот – отвоевываете у белого полотна свет. Каждый мазок резервирующего состава – это заклинание, оберегающее островок будущего сияния. Горячий воск ложится на шелк с шипящим шепотом, мгновенно впитываясь, запечатывая в своих янтарных границах обещание цвета. Это медитативный, почти священный ритуал. Кисть – это жезл волшебника, а медный резервуар с кипящей субстанцией – ваш личный очаг, ваш крошечный вулкан.

 Но истинная магия, тот самый замирающий дух момент, рождается позже. После многослойной работы, когда ткань, пропитанная воском, становится жесткой и хрупкой, как крылья мотылька, наступает час откровения. Вы сворачиваете свое творение и… ломаете его. Треск ломающегося воска – это сакральный звук, символ смерти старого и рождения нового. А потом – освобождение. Кипяток смывает восковые оковы, и из него, словно феникс из пепла, возникает истинное чудо: та самая паутинка трещин-кракле, алая, золотая, изумрудная, что и есть душа горячего батика, его неповторимая, живая автограф-улика.

Это не техника. Это рождение Вселенной на куске шелка, где вы – и творец, и разрушитель, и благоговейный зритель в одном лице.

Я никуда не «уходила», просто сама форма и объемы не подразумевают холодной батик в таких размерах. От небольших декоративных работ постепенно ушла к солидным размерам. Конечно, холодный батик у меня тоже остался, но только лишь лишь для камерных вещей, предназначенных для домашних интерьеров.
Просто однажды мне в маленьких объемах стало тесно, хотелось что-то сказать более громко, в полный голос. Поэтому сами собой у меня со временем росли и все увеличивались размеры работ. Сейчас предпочитаю брать в работу большой, вытянутый по вертикали прямоугольник шелка. Когда его не хватает — у меня получается диптих или рождается триптих. Мне в них легче полностью раскрыть взятую тему.
В горячем батике мне нравятся его живописность, его большие плоскости и особенно привлекает в нем то, что можно более монументально рассказать сюжет. Хотя это, конечно, не живопись на холсте, но сопричастный с ней жанр. Холодный батик — это больше про графику. Там много линий, масса деталей и декоративных элементов. Здесь же больше фактура должна работать. Если в холодном батике нужен точный эскиз, то в горячем первоначальный эскиз теряет первостепенную важность и может меняться. Там на первый план выходят эмоции, экспрессия на разливе красок и горячего воска. Это в идеале. У меня же все более просчитано, и я стараюсь придерживаться тонального эскиза. Видимо, так получается потому, что я долгое время работала в технике холодного батика, с более сдержанной декоративной формой. Здесь же нужно «выплеснуть» и цвет, и воск. Еще есть проблема с красителями. Ведь в горячем батике испокон веков краски были водорастворимые, которые потом запекались в автоклаве. Я работаю с красками, которые не нужно запекать, но у них получается немного другая консистенция, эффект и фактура.
В горячем батике у каждого художника разные возможности. Многое зависит от авторского языка, стилистики, манеры подачи.

 — Пользуются ли такие работы спросом у покупателей? Или вы работаете на заказ? 

— Такие огромные работы у простых покупателей, конечно, не пользуются спросом, в первую очередь из-за утилитарности — как разместить в скромном интерьере такие многометровые триптихи? А вот мои небольшие работы в технике холодного батика люди покупают с удовольствием.

 — Почему назвали экспозицию «Красной нитью»?

 — Сейчас мне интересны темы этники и исторических артефактов. Копаюсь в архивах, в других доступных источниках по орнаментам и этно-культуре. Все эти факты, знания, постепенно насаживаются как бусины бисера на единую ниточку и отражаются потом в работах. Красный цвет — это цвет жизни, силы, энергии, радости, любви… Тем более, в одной из работ мне захотелось применить стежку красной нитью. А потом вдруг я загорелась идеей изобразить красного коня. Еще давно мечтала применить в батике шрифт. На линейном рисунке он замечательно смотрится. И я вписала в красного коня древнерусский шрифт. Там много хорошего зашифровано: любовь, добро, молитвы и другие емкие слова-аффирмации.

 — Каждая персональная выставка — это итог определенного этапа творчества художника. Какие итоги подводите «Красной нитью» вы?

– Каждая персональная выставка складывается из тех работ, которые соединяются между собой одной темой. В случае, если это ретроспектива — то она может быть эклектичной. Я обычно работаю блоками. То есть, например, у меня пошла тема «Животный мир» — вот я её и продолжаю. Или был целый блок с птицами, вылившийся в итоге в выставку «Птичий базар», прошедшую в Русском драмтеатре. Потом захотелось порисовать цветочные композиции, которые в итоге вылились в еще одну выставку. То есть лично у меня все идет через поставленные задачи, зацепившие в какой-то момент темы. Из законченных работ, если их много, они хорошие и объединены какой-то общей философией и посылом — складывается очередная персональная выставка.