Простая психология: отцы и «эти», которые не оправдали надежд

Игорёк уже  с двух лет не выпускал карандаш из рук, рисуя к восторгу родителей и дедушек-бабушек какие-то вполне осознанные фигуры. Позже ему стали покупать краски, но он  предпочитал карандаш или фломастер. И всё время что-то рисовал, вычерчивал. После того, как в детском саду кто-то из воспитателей  сказал: «Он у вас прирождённый график», близкие стали смотреть на него  как на будущего художника-графика.  И (цитирую слова его мамы) совершенно ясно стало, что именно этим он и будет заниматься в будущем.  Таким образом, будущее Игоря было предопределено. В школе к нему относились как к натуре художественной, учителя называли любовно-уважительно «наш Дали». Почему именно Дали, не знаю, так как рисовал Игорь  карикатуры и различные архитектурные построения. Делал он это мастерски. Лаконично, остро и понятно. Ну и с фантазией. Может, поэтому Дали? Учителям виднее. Семья Игоря была профессорско-преподавательской  с укладом старой петербургской интеллигенции. Мальчика водили в Эрмитаж и Русский музей, покупали книги по изобразительному искусству. Какое-то время он ходил в изо-кружок (были такие), но там не  прижился и бабушка с дедушкой наняли ему молодого, малоизвестного даже в узких кругах, но очень дорогого учителя-художника.

Отец к тому времени ушёл из семьи, как-то на нет сошло общение с родственниками с его стороны. А жизнь мамы и её родителей сосредоточилась на Игорьке. Он без особого труда поступил в Санкт-Петербургскую частную художественную академию, выбрал себе преподавателя и специализацию, успешно учился. Да, это стоило довольно дорого, но в семье было решено, что Игорёк должен получить фундаментальное образование. Неожиданно накануне выпуска оказалось, что Академия  не прошла какой-то этап образовательного лицензирования  и временно прекратила выдачу дипломов государственного образца. Ожидание и связанная с получением диплома престижная работа  откладывались на неопределенное время. На семейном совете Игорю предложили проучиться два года в другом вузе  и получить  диплом, но он вдруг  заявил, что ему надоело всех слушать и что он займётся компьютерной графикой, начнёт работать,  а дальше как получится.

«Дальше» получалось не очень. Игорёк без особого труда устраивался в различные фирмы графическим дизайнером, но  его, как правило, использовали для различных работ на компьютере, в котором он неплохо разбирался. Так повторялось несколько раз. И в один не самый прекрасный день Игорёк, придя с работы домой, выбросил альбомы со своими рисунками и запретил домашним даже разговаривать с ним о творческой графике.  Короче, была «истерика по мужскому типу». Вскоре он женился на девушке, далёкой от изобразительного искусства, красивой и практичной провинциалке; стал работать в сфере компьютерного сопровождения и, казалось, был счастлив.  Однако любящая и заботливая мама, доктор наук (как и велось в этой семье из поколения в поколение), не сумела найти в лице молодой жены сына союзницу в деле мотивации  в завершении Игорьком   высшего образования  и дальнейшем продвижении его  по карьерной лестнице.  Невестку, оказалось, устраивает всё. Молодые  начали жить по средствам, но в своё удовольствие, не задумываясь особенно о будущем. Тем более, что детей у них в ближайшее время не предполагается.

«Ничего не понимаю,- почти плачет Марина,- его устраивает такая жизнь. А ведь подавал надежды. Мои родители вложили в него всю душу, а в его образование все средства. Получается, что всё напрасно. Он даже не захотел доучиться, чтобы получить диплом...» . Я её понимаю. Как-то всё сложилось не так, как ей виделось. К тому же, после того, как пару раз Марина сказала сыну с укором, что он единственный в нескольких поколениях семьи не получил высшего образования и что женитьба помешала ему «состояться», возникла некая напряженность в отношениях и с сыном и, конечно же, с невесткой. Но главное - Игорек стал невоздержан и даже порой груб . «Он же раньше таким не был,- переживает Марина,- это всё после  женитьбы началось». «Женитьба ли виновата?» - хочется мне задать вопрос, но решаю отложить «разбор полётов» . Сейчас Марина просто жалуется мне как своей хорошей знакомой, с которой у неё доверительные отношения.  И у меня вызывает большее сочувствие не проблема с реализацией Игоря, а создавшаяся в семье напряженная обстановка, из-за которой страдают все её члены. Иногда  кажется, что они на пороге разрыва отношений, а это – катастрофа, ведь после ухода родителей  Игорёк – единственная родная душа Марины. Это просто невозможно! А «неоправдавшиеся надежды», которые так угнетают Марину, что же? Не знаю, если честно. Вот, если подумать: её сын живёт так, как ему нравится. Работает. С ним рядом любимая женщина. Слава Богу, здоров.  Надо  бы принять всё, как есть, и радоваться. Особенно если оглянуться вокруг... Но почему-то  радоваться не очень получается. Причём не только у Марины. А если у кого-то и получается, то  после того, как уже порядком потрепали  нервы и себе, и другим.

Вспоминаю, как  около двадцати пяти лет назад дочь моих близких друзей Юля (умница-красавица, блестяще закончила университет) , вернувшись домой  из туристической поездки, объявила родителям, что полюбила и хочет выйти замуж. Родители было обрадовались: ведь до этого Юля отвергала все ухаживания хороших и весьма перспективных молодых людей из приличных, как говорят, семей. Семейная трагедия началась тогда, когда дочь заявила, что  в ближайшие дни она представит своего любимого, но предупреждает родителей, что он старше её на 20 лет, разведён, имеет двух сыновей призывного возраста, работает простым техником на заводе в маленьком уральском городке и она уедет к нему жить в частный дом без удобств.  Сами представляете, как это было воспринято родителями. Да и мы, знающие Юленьку с колыбели, были весьма смущены, услышав  про  жениха с таким приданым. Помню, что я даже проводила с Юлей разъяснительные беседы по поводу значения разницы в возрасте  в семейной жизни. И я была не одинока в своих наставлениях. Юля всё вежливо выслушивала, ни с кем не   вступала в пререкания , но и не отказывалась  от своих планов.  Наконец родители предложили компромисс:  если через год дочь  будет всё так же  решительно настроена, они возражать не будут. Представьте себе, год Юленька не поднимала тему замужества. Родители успокоились, мама уже начала  заговаривать с доченькой о каком-то новом знакомстве. Но день в день по истечении года Юленька  пришла к родителям : «Год прошёл, мы уже можем подавать заявление в ЗАГС».  Тут уместна ремарка - «немая сцена». Ну, что ж. Сыграли свадьбу. Юленька уехала по месту прописки мужа.  Трудности начались сразу же.  Коле (Юлиному мужу) зарплату на заводе платили нерегулярно. Юленька преподавала в местной школе  физику. А в свободное от проверки тетрадей время пекла пирожные и торты. Иногда сдавала их в кондитерскую, иногда продавала сама.  Родители по очереди ездили к ним со всевозможными «передачками». Возвращаясь, моя подруга (Юлина мама) горько говорила: «Ничего не понимаю, она совсем не жалуется. Хвалится своими успехами в кондитерском деле. Мне невыносима  мысль, что моя дочь торгует эклерами». Когда Юленька родила дочь,  всё же удалось уговорить молодых  переехать в большой город.  Времена были нелёгкие, поиски работы несколько затянулись, но я не помню, чтобы Юленька жаловалась на что-либо. В отличие от родителей, надо сказать, которые постоянно сетовали на трудности, с которыми сталкивалась  их единственная дочь, категорически отказывающаяся от их помощи.

«Во что она превратилась, - жаловалась мне подруга,- работает с утра до вечера, не следит за собой и вот ведь, посмотри, какая скрытная, никогда не говорит, как ей трудно. Разве так должна жить наша дочь?». Прошло время. Сейчас у Юли хорошая, нормально оплачиваемая работа, Николай устроился на не шибко престижное, но стабильное место. У него приближается пенсионный возраст, но он, естественно, работает и увольняться не собирается, будучи уверенным в том, что его и не попросят об этом. «Конечно, - с сарказмом улыбается тесть, - кто ещё будет так вкалывать за мизерную зарплату». «У моего мужа золотые руки,- с гордостью говорит Юленька, - без него они  там, в лаборатории , пропадут». Их дочери уже двадцать лет, она заканчивает тот же университет, что и мама. И тоже умница, красавица.  Недавно подруга, жалуясь мне  уже на внучкину непритязательность, нежелание чем-то выделиться, быть в чём-то лидером и сравнивая её с дочерью, вдруг сказала с гордостью : «Знаешь, а ведь Юлька реализовала себя, она  в этой жизни состоялась.  И  как педагог, и как женщина». Я проглотила чуть было не сорвавшуюся у меня с языка фразу о том, сколько слёз было пролито по поводу «состоялась-не состоялась».  Потому что  услышать такое признание от моей любимой подруги, дамы с довольно высоким уровнем притязаний и амбиций, дорогого стоит.

Говорить о том, оправдывают ли дети наши надежды, можно бесконечно. И приводить «жизненные примеры» тоже. Истории о несбывшихся родительских надеждах самые разнообразные. Один мой бывший сотрудник  жалуется, что его дочь  «погрязла  в домашней рутине, нарожала детей, бросила аспирантуру, хотя он  создал ей все условия, договорился насчёт защиты кандидатской, теперь перед солидными людьми стыдно» (цитирую по памяти). Его собеседница согласно кивает головой, дескать, вот какие дети неблагодарные. И тут же  жалуется  на свою дочь, которая  получила два высших образования, ученую степень, заведует кафедрой в университете, но никак не сложит личную жизнь. «Кому нужна её наука, если у неё нет семьи, об этом мы с мужем мечтали? Мы внуков хотели нянчить, а не на её дипломы глядеть. Родня уже со своими расспросами надоела».

А сколько подобных историй, когда родители в отчаянии от того, что они потратили много сил и средств, а выросший ребёнок не оправдал их ожиданий , могли бы рассказать практикующие психологи.  Но не легче живётся  и детям, когда они чувствуют, что не соответствуют надеждам родителей. Тут могут происходить самые неожиданные поломки на уровне подсознания. И поведение Марининого  Игорька, который , конечно же, даёт протестные реакции, бунтуя против маминых «неудовлетворительных оценок» жизни, которую он сложил по собственному усмотрению, вполне понятно. Впрочем,  психологические особенности  пожилых мам взрослых сыновей, «подающих надежды», к коим я отношу и себя, заставляют меня напомнить Игорьку, что он уже взрослый мужик , а мама – стареющая и, в общем-то, одинокая женщина. Может, пора уже оставить в прошлом  «подростковые»  реакции  и  быть более снисходительным и лояльным? Это то, что  можно сказать детям , как говорит один мой старинный приятель, «отстреливаясь из своего окопа».

А если объективно, мы сами провоцируем детей, навязывая им свои представления о том, какими они должны быть. Одними при этом управляют собственные неосуществленные амбиции,  другими- нереализованные желания. Третьи  просто хотят для детей  беспроблемной и сытой жизни, которую они сами же и рисуют по своему сценарию в соответствии со своими склонностями, установками, традициями, сложившимися когда-то давно и кажущимися нам незыблимыми.  У наших детей может быть своё мнение на этот счёт. Но кто его, несмышленного, будет слушать? Мама или папа знают лучше, как нужно. И тут вполне уместно вспомнить  фразу бывшего премьера, ставшую мемом: «Хотели, как лучше, получилось, как всегда». Ничего не поделаешь. От мифа о детях, искренне благодарных родителям за то, что они пожертвовали собой ради них, чаще всего приходится отказываться. Даже  если взрослое  дитя живёт по нашему сценарию из чувства благодарности,  его наверняка подсознательно (или осознанно?) гнетёт чувство вины.

Послушайте, оно нам надо? Ведь чем выше планка ожиданий, тем выше уровень стресса и для нас, и для взрослых или взрослеющих детей.  Любуюсь внуком. Он очень похож на своего отца, моего сына.  Между прочим сын, когда-то подавал довольно большие надежды. Конечно, он состоялся в семейной жизни, у него хорошая работа (стучу по дереву). Но, между нами, я ожидала от него большего...