Генерал Мороз: рассказы уфимцев о небывалых погодных аномалиях

 Эмилия Завричко, корреспондент «Молодежной газеты»:

 - В семидесятых годах прошлого века я была школьницей. Тогда еще не было сотовых телефонов, и погоду утром объявляли по радио. Да, у всех были за окном термометры, но официальная «вольная» на пропуск уроков озвучивалась по радиоприемнику. Господи, как же мы все ждали тридцатиградусных морозов, когда младшим классам можно было в школу не ходить! Кто-то снова нырял под одеялко с любимой книжкой, а многие бежали гулять во двор. Свобода! Приходишь с санками, весь в инее и долго пытаешься ледяные катышки от одежды очистить и валенки от снега веником отряхнуть. Главное, сделать это до прихода с работы родителей.

Помню я и мороз 1978 года. Минус 54 градуса в Уфе под Новый год тогда было. И ведь, по закону подлости, именно в новогодний вечер! Не ходили трамваи, транспорт (все замерзало-застывало и ломалось).

Я учусь в восьмом классе, и у нас уже начались каникулы. Мы должны были Новый год встречать у моей лучшей подружки с большой компанией одноклассников. Первый раз ночью, совсем как взрослые. Романтика! Родителей все уламывали месяц!  
Не ходить? Родители тоже собирались к своим друзьям на проспект Октября, а старшая сестра не преминула воспользоваться освободившейся квартирой и позвала в гости компанию друзей-студентов. 
Но в восьмом классе все сопутствующие вечеринке трудности кажутся такой ерундой! Не в Черниковку же топать! Хотя, думаю, и это вряд ли бы меня остановило. И я пошла пешком на Кирова от стадиона "Труд". Родители умоляли - не ходи, останься дома! Но потом закутали под уговоры-причитания сверху шалью, дали валенки, две пары варежек, наказали заходить по пути в магазины греться и сами стали собираться в дорогу. 

Бреду, как в космосе. И вокруг медленно передвигается такая же масса странно одетых, замотанных в шарфы-шали заиндевевших людей. На ресницах и в щелках для глаз между надвинутыми до упора шапками и дополнительными шарфами у всех - лед и снег… На архивных фотографиях так армия Паулюса из-под Сталинграда в плен шла сдаваться.

Я когда шла, все вспоминала Джека Лондона. Как золотоискатели на Аляске проверяли температуру по Фаренгейту. Если плевок замерзал в воздухе и на землю падала льдинка - то минус 75 примерно. По Цельсию это - 59,4 градуса.  
Плюнула. Плевок не замерз. Не смертельно - подумала я, и меня эта мысль приободрила и согрела.

Мило, душевно встретили Новый год с одноклассниками. Даже выходили немного погулять. На следующий день разошлись по домам особо не закутываясь. Было всего-то около тридцати семи. Жара!

А еще я вспомнила наши морозы однажды в Таиланде, стране вечного лета, где бывает только три сезона - жарко, очень жарко и нестерпимо жарко.  
Гид, пожилой таец, желая наладить контакт с группой, начал спрашивать в автобусе туристов - откуда они приехали.  
- Из Сибири, - сказала одна семья, - там у нас немного похолоднее, чем у вас тут. 
- О, - обрадовался открывшейся теме гид, - у нас тоже несколько лет назад в Таиланде стояли страшные, аномальные морозы! Тогда дети не ходили в школу, не работали государственные учреждения, несколько человек даже умерли. 
 - А сколько градусов было? - сочувственно спросили  сибиряки. 
- Четырнадцать! 
- Минус или плюс? 
- Конечно, плюс. Но это было ужасно… 

Ответ гида потонул в дружном хохоте русских. Наша соседка по автобусу сказала: «У нас на складе бывает и восемь градусов зимой. Ничего, в валенках сидим, работаем, не умираем».

Григорий Загвоздкин, 

художник, доцент кафедры ИЗО БГПУ им. М.Акмуллы:

 - В 1978 году я был пятикурсником худграфа. И отмечали мы на факультете Новый год 28 декабря. Удивительно, но всего за три дня до самого сильного за столетие мороза в Уфе была  оттепель.

В большой аудитории 202 ХГФ было веселье, танцевали от души! Нас всегда предупреждали, что полы старинного здания гнилые и если провалятся, то мы окажемся в Сбербанке. Нас эта перспектива не пугала, много шутили на эту тему. Было очень жарко  от танцев, да и топили прилично. 

Разгоряченный, я подошел к открытому окну немного охладиться, и сразу же почувствовал ледяной ветерок. И всего через три дня нагрянули эти минус 50°! Начался трэш. У трамваев трескалась от мороза краска, и они все ходили сильно облупленные. Но это потом, когда возобновилось полноценное движение. А в самый апогей мороза с общественным транспортом, да и с личным,  в городе наблюдался коллапс. Многие машины не заводились, все лопалось и ломалось. 

Воробьи на лету замерзали. Людей спасали валенки. Моя однокурсница Глафира Степанова после этих страшных морозов поехала в валенках в Ленинград, а там как раз случилась оттепель, лужи кругом. И смех и грех...

 Гузель Юсупова,
старший врач Психотерапевтического центра Министерства здравоохранения РБ, психотерапевт-психиатр высшей квалификационной категории:

 - Тот аномальный мороз в последнюю ночь 1978 года помню очень хорошо.  Это была жуть. Отмечать мы должны были его с родителями в Уфимском районе у друзей нашей семьи. Это была сложившаяся давным-давно традиция. Если кто-то традиционно идет в новый год в баню, то мы всегда встречали праздник в Михайловке. Гостеприимный хозяин поехал за нами в Уфу, еле-еле заведя свою «шестерку».  И когда вез нас в Михайловку,  мы видели понуро шедшие прямо по дороге фигуры. Добрейший дядя Марат, высадив нас, сказал: «Я все-таки поеду на трассу и подберу всех, кого видел. Сердце не спокойно - как люди дойдут в такой мороз?»

Вернулся хозяин за час до Нового года и, снимая рукавицы, доложил: «Всех призраков развез по домам! Теперь и праздновать можно!» А ведь действительно, эти одинокие замотанные  фигуры на безлюдной дороге напоминали призраков. 

Морозы в те годы крепкие были. Я в 1979 году  училась на третьем курсе мединститута. И нам, студентам, очень много приходилось ездить на транспорте в разные клиники, разбросанные по всему городу. Базы института были в 13-й, 18-й, 6-й больницах… А в кожвендиспансер мы ездили в Затон. И вот мне нужно было ехать на занятие в Черниковку, в 13-ю больницу, где у нас была хирургия. 

Когда я вышла с занятий на остановку, мороз был около сорока градусов. Плюс в руках была тяжеленная сумка, полная книг. 

Стою битый час на остановке, насквозь промерзла, темно, вечереет. Людей на остановке потихоньку скопилась огромная масса, так как и автобусов, и трамваев в рейс выходило из-за поломок значительно меньше.  

Стою, жду маршрутку. Советские микроавтобусы РАФики проходят мимо, не останавливаясь, так как под завязку забиты пассажирами. Тут смотрю, один РАФик чуть подальше, недалеко от магазина, остановился. Я пулей помчалась к автомобилю ловить свой счастливый шанс. В это время из микроавтобуса как раз выскочил мужчина, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем. Я быстренько туда забралась. Блаженство! Теплое сиденье, теплая кабинка… Вот оно, счастье! Неожиданно водитель начал меня выталкивать и кричать: «Немедленно уходи отсюда! Убирайся вон! Дура, идиотка!»

Я не могла понять в чем дело и цеплялась за кресло из последних сил. И тоже в ответ выплеснула все накопившиеся на транспорт обиды: «Вы обнаглели вконец! Почему все проезжаете мимо остановок? Какое имеете право так делать?!» 

В это время в кабинку врывается выходивший в магазин мужчина и вытаскивает меня из автомобиля прямо в сугроб. Садится на МОЕ место, захлопывает резко дверцу и автомобиль трогается. Я, лежа на сугробе, решаю отомстить. Запомнить номер машины, чтобы потом написать жалобу в Башавтотранс. И каково же было мое удивление, когда я увидела, что большими буквами сбоку на этом РАФике написано «Сбербанк России. Служба инкассации». Тогда, несмотря на мороз, я очень развеселилась. Представила, что подумали о моем вторжении инкассаторы. И чем набита моя сумка? Вытащу ли я сейчас пистолет? 

Мне вскоре повезло протиснуться в газельку и уехать домой. 

 Фото Елены Киселевой и из открытых архивных источников.