Расих Ахметвалиев: «Искусство должно быть добрым»

- Я всегда считал, что картины должны заряжать людей, дарить им другое настроение, потому что искусство – это иная плоскость. Не наша обычная жизнь и изнанка быта, которую нужно зеркально отображать. Я считаю, художники должны сочинять жизнь, как сказки. Мы ведь любим сказки, потому что там всё заканчивается по-доброму, хорошо и, в конце концов, добро побеждает зло.

Не могу сказать, что я выискиваю определенные сюжеты, нет! Моя позиция: искусство должно быть добрым. Оно должно давать людям силы жить, заряжать их. Из этого всё исходит. А вот как потом искусство воспринимается людьми - мне трудно судить. Но многие говорят, что картины действительно светлые и позитивные.

- Совсем недавно в интервью для «Молодежной газеты» Айрат Терегулов назвал вас одним из самых успешных и востребованных художников республики. Вы можете перечислить страны и музеи, где хранятся сейчас ваши произведения?

- В России мои картины находятся в Государственной Третьяковской галерее, Музее Современного искусства в Москве, Новосибирском Государственном музее, в Уфимском музее им. М.В.Нестерова, в уфимских галереях «Мирас» и «Academia», в культурном центре Казани.

За границей - в музее Тулуза Лотрека в Париже, в Лондонской Академии искусств. Очень много работ в частных коллекциях. Я долгие годы сотрудничал с зарубежными галереями, и, естественно, получилось так, что мои картины разлетелись по всему западному миру. Очень многое осталось и во Франции, и в Англии, и в Америке, по всей Европе разошлось.

- Какая из ваших картин за все время творчества оказалась наиболее успешной? То есть самой дорогой. Расскажите историю ее создания.

- У нас, художников, чуть по-другому все. Хотя, быть может, что у кого-то именно так. Лично я не могу сказать, что какая-то моя картина самая ценная. Когда был молодым еще, я следил: «Эта самая дорогая, эту купили, что-то оценили». Сейчас такой вопрос не поднимается. Я прекрасно понимаю, что продажи - это уже отдельный вид искусства галереи. Допустим, мы любим часто приводить такой пример: картины великих художников, которые при жизни практически не продавались, потом были объявлены ценными произведениями искусства. Они не стали лучше, просто поменялось отношение к ним. Их сумели преподнести людям и рынку под другим ракурсом и соусом. И вдруг резко всем становится интересно. Рынок – такой механизм, который живет сам по себе. У него свои законы, и художник просто вовлечен в это. Собственно, ему по большому счету не очень важна цена картины. Хорошо, конечно, продать подороже, но от этого творческая составляющая, креативность не зависят.

- Даже вот Ван Гог при жизни не продавал свои картины, зато сейчас они стоят миллионы!

- Конечно, по 100-200 миллионов долларов.

Творчество многих художников на данный момент может ничего не стоить, только какие-то копейки, но придет день, когда их картины будут дорогими. И такие люди тоже есть, мы же всего не знаем.

- Вы жили несколько лет во Франции. Насколько сильно отличается отношение к художникам за рубежом и в России?

- Дело в том, что за рубежом уже много-много веков художник включен в жизнь социума. Его произведения востребованы обществом. Картины покупаются, вешаются на стены, становятся неотъемлемой частью интерьера. У нас же, к сожалению, изобразительное искусство было востребовано только высшими слоями общества, элитой. Поэтому и история у него небольшая.

Например, в нашем регионе у коренных народов не было такой культуры, как заказывать и покупать картины, украшать ими свой дом... Да и в СССР у простых людей главной ценностью был ковер на стене.

И, естественно, этим мы отличаемся от других стран, в которых уже более пятисот лет заказывают портреты, натюрморты, пейзажи, чтобы украсить ими свой дом. Это уже часть культуры. Практически в любой квартире тех, кто живет за рубежом, во Франции, например, висят от четырех до десяти картин. Всегда. Мне часто приходилось бывать в гостях, и я замечал у эту тенденцию. И картины у всех настоящие, какие-то достались от бабушек, родителей. И все они и сегодня продолжают покупать другие картины. У них это в крови. Десять процентов своего дохода европейцы тратят на приобретение произведений искусства, ведь авторские картины придают дому непередаваемое очарование, шарм. Во-первых, им это нравится, а во-вторых, это уже инвестиция. Любая покупка – инвестиция.

- Вы сами когда-нибудь принимали коллег из Парижа в Уфе?

- Да. У меня в Париже, когда я жил там, были две соседки, которые закончили Академию искусств. И у них было желание выставиться в Уфе. Бландин Готье и Марика Лессиа, делают скульптуры и уникальные вещи в единственном экземпляре. Приезжали как-то в 2010 году в Уфу на выставку, которая была очень успешной. Года два назад мы организовали международный симпозиум по скульптуре ArtTerria, и они тоже приезжали и сделали из гранита скульптуру. По моей рекомендации. Есть еще много желающих моих друзей-французов выставиться здесь, но присутствуют некие сложности. Во-первых, привозить работы. Мы не состоим в ЕС, и поэтому у нас очень много таможенных вопросов. Во-вторых, вопросы со страховкой. Они внутри Европы могут спокойно загрузить свои картины и отправить хоть куда. Там таких бюрократических трудностей нет. У меня есть знакомый, очень известный художник Ален Бонефуа, он очень хотел бы здесь выставляться, но пока слишком много препон.

- Какими языками владеете? Случались ли забавные ситуации с недопониманием при общении за рубежом? Как выходили из них?

- Я, во-первых, родился в деревне и учился в национальной школе. У нас многие предметы, такие как химия, физика, математика велись на татарском языке. Для меня русский язык-то был как иностранный. Он у нас был, конечно, каждый день, но мы все равно его знали так, как сейчас многие знают английский в деревнях. Ну, чуть получше. После того, как один язык выучил (русский), уже учить и понимать другие становится легче. Я не осваивал специально какой-то из них. Тот же французский я на ходу начать понимать и общаться на нем. Молодые ребята, которые работали в галереях Bartoux города Онфлер, с большим удовольствием возились со мной, всякими шутками помогали выучить язык. Я даже не заметил, как научился с ними общаться с нуля. Из забавных ситуаций было такое. Французы, когда спрашивают как дела, говорят «ça va?». Я им отвечаю «normal». У нас же «нормально» это как «хорошо», а у них - вроде «средне, так себе».

Очень часто меня приглашал к себе в гости галерист, накрывал шикарный стол, покупал хорошее вино. Когда я поем или выпью, он спрашивает «Ну как?», я говорю: «Нормаль». Он так удивлялся, однако потом понял, что «нормаль» для нас – это очень хорошо.

«У вас 32 зуба, и это норма, значит хорошо» - объяснял я тогда. У них, если ты вкусно покушал, говорят «tres beau», что означает «очень вкусно, очень хорошо». Потом при виде меня все они начали говорить «Normal». Уже между собой начали шутить. У них, если тебя кто-то угощает, принято поддерживать тему еды, восхищаться ею, удивляться. Во время трапезы какое-то количество времени уделяют разговорам о вкусной еде. У нас же такого нет. После того, как поживешь в такой атмосфере, тоже начинаешь поддерживать их обычаи, их менталитет. Когда я адаптировался, мои друзья-французы говорили, что я часто веду себя как француз. Думал, что они подшучивают надо мной, а нет, объяснили, именно настоящие парижане "так себя ведут". Надо быть внимательным к чужой культуре и благодарить ее представителей за то, что они тебе дают.

- Как иностранцы реагируют на творчество наших башкирских художников? Были ли публикации в иностранных СМИ о вас?

- Да, конечно, были публикации. Самое главное – это живая реакция. Я же жил там, периодически приходил в галерею, было непосредственное общение с посетителями. Потом у меня появились друзья, которые покупали мои картины. Мне всегда было интересно, чем же мое творчество привлекло их внимание. И они рассказывали мне свое видение моих картин. И я тогда понял, что суть картины как некая формула. Каждый человек ставит свое значение. Вот есть же математические, формулы в физике. Если в них поставить любое значение, формула все равно будет действовать. Точно так же искусство. Потом я понял, что она действует для всех одинаково. Неважно, какой ты религии, на каком языке говоришь. Если есть определенный уровень, то формула работает. Искусство в этом плане очень интернационально, у него нет границ. Оно действует на истинную биологическую духовную суть человека, а она практически у всех одинаковая. Не играет роли наличие или отсутствие образования, когда есть восприимчивость, которую, в какой-то степени, нужно развивать. По природе очень многие люди открыты и сердечны, и эти качества помогают им понимать и пропускать через себя искусство.

- Ну да, не зря говорят, что у искусства нет языка.

- Да, у него просто язык любви, язык красоты, который доступен всем.

- В каких зарубежных и российских выставках вы участвовали в последние годы? Получили за это какие-то награды?

- В прошлом году я делал персональную выставку в Музее Востока в Москве. Он считается одним из лучших музеев России. Также участвовал в Новосибирской международной выставке “Красный проспект”, которая включала в себя восточную часть: от Урала до Владивостока. Там мне дали грамоту за живопись. Я все время участвую в разных проектах, которые организовывают галерея Мирас, музей Современного искуства имени Н. Лутфуллина, Союз художников РБ и РФ. Совсем недавно, в июле, открыли выставку памяти художника Наиля Байбурина в художественной галерее X-MAX, где выставлены работы Наиля. Мы с ним дружили, и там есть наши совместные работы. Вот недавно закрылась выставка “Большая Волга” в Нижнем Новгороде, которую проводил Союз художников России, и там я тоже участвовал. Есть одна галерея в Нью-Йорке, которая занимается моими картинами, показывает, продвигает их.

- Вы любите путешествовать? В каких странах были? Может быть, в какой-то из них хотели бы жить всегда?

- Я всеядный. Нравятся все страны, где побывал, а жить бы хотел дома, в родной Уфе. Путешествия расширяют кругозор, наполняют жизнь новыми эмоциями и впечатлениями, так что ездить за рубеж люблю. Франция очень близка ...Кстати, там бы я мог жить спокойно, потому что понимаю ее культуру и чувствую себя там, как дома. Прожил там достаточно долго, и продолжаю дружить и общаться с друзьями из Франции и Бельгии. Часто посещаю их.

- Есть ли такой художник из нашей республики, творчеством которого вы восхищаетесь?

- Их очень много. Я вообще люблю башкирскую живопись. Считаю, что у нас удивительно большое количество талантливых людей, но они не знают, как продвигать свою программу, как ее усиливать и как сделать свои произведения достоянием не только нашей республики. Ими гордиться можно, потому что у нас есть качество живописи. Есть огромный потенциал, но нет его продвижения. Ну как вот в музыке. У нас же есть музыканты, которые выходят отсюда: Ильдар Абдразаков, Юрий Шевчук, Земфира. Просто музыка востребована обществом. Изобразительное искусство же не пользуется такой популярностью. Если кого спросить: «Назовите 5-6 российских художников, не Шишкина и Айвазовского, а сегодняшних», многие ведь не ответят. Задай тот же вопрос про музыкантов, так назовут десятки, сотни. Это говорит о том, что изобразительное искусство у нас не так сильно востребовано. Оно не живет той жизнью, которой могло бы.

- Кстати, про Юрия Шевчука. Вы же были его однокурсником. Каким его запомнили по совместной учебе? Может, есть интересные воспоминания?

- Юра прекрасно рисовал, я думал, что он будет большим художником. Потом, когда впервые услышал его авторские песни, очень удивился. Но был абсолютно уверен, что он станет живописцем, потому что писал чудесные картины. Портреты замечательные делал, настоящий талант! У него был очень мощный потенциал, но Юра выбрал музыку.

- В ваших работах много синих и голубых оттенков. Это с чем-то связано? Может, это ваш любимый цвет, или настроение по жизни такое светлое?

- Я так не могу сказать. Это, скорее всего, просто так получается. Мне удобно в этих цветах находиться самому. Очень комфортно в серо-голубых тонах, хоть и работаю со всеми оттенками.

- Поделитесь, если не секрет, творческими планами на ближайший год.

- Вот планами я обычно не делюсь, уже понял, что нельзя этого делать, потому что все начинает идти не так. Поэтому лучше ничего говорить не буду. Дай бог нам всем здоровья, чтобы двигаться дальше.

А читателям "Молодежки" желаю, чтобы у вас все сложилось так, как вы хотите!

Эмилия Завричко и Юлия Валинурова.