5 вопросов французскому художнику и иллюстратору Эдмону Бодуэну

- О, комиксы бывают разные, и сейчас с их помощью можно рассказывать об очень серьезных вещах. В «Пьеро» я рассказываю о детстве, которое я провел со своим братом в деревне недалеко от Ниццы. Представьте 50-е годы ХХ века: у нас не было телевидения и Интернета, но были бумага и карандаши. Из глины мы делали человечков. Есть ли сейчас дети, которые будут искать глину и лепить из нее человечков? Если вы будете писать о городе, в котором живете, написанное может нести послание для всех. В этом смысле автор похож на крестьянина, который возделывает землю, пытается понять себя и свое окружение, которое его сформировало. Большинство комиксов, которые я выпустил, подобны «Пьеро»: это автобиографические истории, нечто вроде романа, в котором я рассказываю свою жизнь. Сейчас я немного опасаюсь выпускать новые автобиографические книги, потому что не хочу повторяться. Зачем говорить то же самое, что уже сказал лет 30 назад? Тем не менее, я готовлю еще одну книгу, работа над которой продолжается уже три года.

- Это тоже автобиографическая работа?

- Это книга о старении. Об этом процессе можно немало рассказать словами. Но когда вы рисуете, образы порой сильнее слов. Вы спросите: зачем рисовать тело, которое становится все более некрасивым? Любой автор пишет книгу для себя. Когда я пишу, я разговариваю сам с собой. Когда этот разговор превращается в книгу, когда другие люди видят в ней вопросы, которые задает себе старик, размышляющий о проблемах своего тела, тогда читатели понимают, что ничем не отличаются от автора. Что он такой же человек со своими радостями и горестями. Проблема старения универсальна, она общая для России и Франции, США и Японии. Надеюсь, я успею выпустить ее.

- Как и когда вы начали рисовать?

- Примерно в пять лет – в 1947 году. Это было время, когда Европа открыла для себя существование нацистских лагерей смерти. У нас дома не было рисунков, но были газеты с фотографиями из этих лагерей. Это были страшные фото. Все дети очарованы насилием и смертью, потому что они вдруг понимают, что когда-нибудь умрут. Это может показаться безумным, но я научился рисовать, копируя эти фотографии из газет. В пять лет я рисовал смерть. Сейчас, конечно, этого не надо делать, к счастью, в XXI веке дети учатся рисовать другими способами. Хотя это не значит, что нынешний мир лучше прежнего. Так или иначе, я - тот, кто я есть, ребенок своей эпохи. Я обожаю жизнь - возможно, именно потому, что с детства знаю, как выглядит смерть.

Вы побывали в разных странах и на разных материках. Какой вы видите Россию и Уфу?

- Я никогда прежде не был в России. Для меня это детская мечта - увидеть такие пространства, как в вашей стране. Мне понравилось гулять по Уфе. Хотел бы прогуляться и по уральским горам – я обожаю горы. Страна, как живой человек, у нее есть характер. В вашей республике он тоже есть. Сам я родом с юга, поэтому для меня удивительно видеть березы. Я читал книги, где рассказывалось о березовых лесах, но смог увидеть их только здесь. Березы тоже умеют танцевать. Я увидел совсем не много, но мне понравилось. Это заставляет меня мечтать. Я бы хотел пройти в этот мир, и зайти глубоко-глубоко, затеряться в нем. Здесь очень красиво.

- Когда вы рисуете, что вами движет - разум или сердце?

- Разум есть повсюду в человеческом организме – в ногах, руках, сердце. Поэтому когда я рисую, то рисую всем своим существом. Когда я пишу ваш портрет, у меня есть только бумага, кисточка и ваша маска. Я вижу ваши глаза, рот, тени на щеках и над глазами, прическу. Это все, что у меня есть. Тот, кто пишет портрет, использует вашу маску, но это всегда автопортрет. Я всегда изображаю себя. Конечно, изображение не имеет фотографического сходства. Но если ваша маска позволяет мне найти что-то в самом себе, то это и есть искусство.