Записки уфимского психиатра: зигзаги судьбы бабушки Фатимы

У бабушки Фатимы с вечера начал ныть коренной зуб. Промаявшись всю ночь, она решила с утра идти к зубному врачу, благо районная стоматологическая поликлиника располагалась неподалеку – стоило лишь подняться в горку на один квартал. Стоматолог, выслушав и осмотрев измученную бабку, сказал: «Нужно сделать рентген, может еще удастся сохранить зуб», вручил бабушке талончик к рентгенологу и разъяснил, где находится рентгенкабинет.

Рентгенкабинет стоматологической поликлиники находился в соседнем здании, но, почему-то, на территории городского психоневрологического диспансера – первый кабинет у входа в диспансер. Кто принимал такое решение – неизвестно, но старожилы диспансера и поликлиники уверяли, что так было с незапамятных времен. Все бы ничего, но этот кабинет не имел своего холла, не было даже крохотного коридорчика, где бедные пациенты «зубастиков», как называли стоматологов психиатры, могли бы дождаться своей очереди. Ждать приходилось или на улице, или в большом холле диспансера, где всегда было довольно многолюдно.

В этот год зима была суровая. И, как назло, пациентов в этот день у «зубастиков» было много – бабушка оказалась то ли тринадцатой, то ли четырнадцатой в очереди на рентген. Пропускать ее без очереди никто не собирался. Видимо, зубная боль добрее людей не делает. На улице был сильный мороз. Померзнув минут десять, бабушка рискнула зайти в холл диспансера, откуда заманчиво тянуло теплом. Ей повезло, у одного из кабинетов обнаружилось свободное кресло. Бабушка прикинула, что у нее есть минут тридцать, и решила отогреться. Но в диспансере было тепло, кресло было удобное, ночь из-за больного зуба была бессонная, и через пять минут бабушка задремала.

В диспансере жизнь шла своим чередом. Зима – не лучший сезон года для психиатров – да еще после новогодних праздников. Врач Трофимова перевела дух после беседы с очередной пациенткой и сказала медсестре: «Люция, я пока оформляю направление на Загидуллину в стационар, дойди до регистратуры, оформи вызов спецбригады к нам. Скажешь, инволюционный параноид, недобровольная госпитализация, а Загидуллину у дверей кабинета посади под присмотр санитарки. Да не забудь, начмеду потом доложи, что вызывали бригаду во столько-то».

Время вызова спецбригады фиксировалось у начмеда. Исполнительная Люция все сделала, как положено. Но вмешалась целая цепочка непредвиденных ситуаций. Произошла авария в туалете для посетителей. Санитарка пошла доложить об этом завхозу, приказав Загидуллиной «сидеть и не двигаться с места». В соответствии с лучшими традициями советского здравоохранения, хозяйственный блок диспансера располагался в соседнем здании... - на территории стоматологической поликлиники. Поэтому санитарка отсутствовала минут десять. За это время случилось следующее: Загидуллина, находящаяся в психозе и считающая, что ее вот-вот убьют, осмотрелась по сторонам, и, уловив момент, когда гардеробщица вышла из-за стойки, чтобы помочь одеться пожилому ветерану, увешанному наградами, прошмыгнула в гардероб, где спряталась за штабелем ящиков с использованными шприцами, которые из-за праздников хозяйственники не успели вывезти. Устроившись там, она затихла, в полной уверенности, что теперь «убийцы» ее не найдут.

А на освободившемся кресле, у двери кабинета № 17, устроилась погреться бабушка Фатима. В это время к диспансеру примчалась Скорая спецбригада. Фельдшер Скорой, сопровождаемый двумя здоровыми санитарами, узнал в регистратуре, в каком кабинете принимает врач Трофимова, и троица направилась в кабинет № 17. Замотанная Трофимова, разбирающаяся с очередным пациентом, увидев спецбригаду, сразу замахала руками – «К медсестре, ребята, я уже все оформила».

Люция передала фельдшеру направление в стационар, отметила время передачи в карточке и сказала: «Больная пожилая, в шали пуховой. Прямо у двери сидит. Только она бредовая, критики нет. Направление по недобровольной идет» - после чего занялась оформлением документов следующего больного. В Спецбригаде ребята были привычные ко всякому. Вышли из кабинета, огляделись. У двери дремала бабушка Фатима, и, как на грех, в пуховой шали. Фельдшер распорядился: «Ребята, я подгоняю Скорую прямо ко входу, а вы бабку берите, пока сонная, и быстро в машину. А то народу сегодня здесь полно, вдруг бегать начнет, или еще что выкинет. А так оглянуться не успеет, уже в машине будет». Действительно, при недобровольной госпитализации от пациента можно ожидать всяких фокусов.

Поэтому, как положено, санитары подошли к бабуле с двух сторон и на счет «раз, два, три» подхватили ее под руки и повели, а фактически понесли к выходу. У дверей диспансера уже ждал санитарный УАЗ с открытой боковой дверцей. Бабушка проснулась и не сразу поняла, что с ней происходит, но, увидев машину, видимо подумала, что настал ее последний день, и решила сопротивляться до последнего. Она изо всех сил уперлась ногами и руками в борт УАЗа, не давая запихнуть ее внутрь. При этом она стала кричать: «Помогите, люди добрые, убивают, спасите!». Кричала изо всех сил, то на русском, то на татарском языке. Экипаж Скорой понял, что через бортовую дверцу бабку запихнуть не удастся, и решили сделать это, открыв большую, заднюю дверь УАЗа. Но бабушка продолжала сопротивляться, не переставая орать. Разъяренные сопротивлением, санитары уже силой стали запихивать бабку в машину.

На вопли к окну своего кабинета подошла начмед диспансера, оценила обстановку и поспешила на улицу, чтобы разрядить ситуацию и сделать замечание Скорой.

- Успокойтесь, Загидуллина, успокойтесь, сейчас все уладим.

Бабка бухнулась в снег на колени, и, обхватив ноги начмеда, заголосила: «Спаси, доченька, я ничего худого не делала, за что меня. И не Загидуллина я, а Шарипова. Фатима Шарипова. Мне уж 72 года, а за что меня так и куда отправляют? Спаси, дочка». Изумленная начмед подозвала фельдшера: «Похоже, вы не того пациента взяли». Фельдшер с санитарами кинулся в диспансер разбираться с врачом. А бабушка, получив свободу, не слушая извинений начмеда, забыв про возраст и про больной зуб, бросилась бежать вниз по улице к родному дому.

Загидуллину мы нашли в гардеробе через пятнадцать минут. Через день поинтересовались у соседей-зубастиков - бабушка больше к ним не обращалась. Или зуб от потрясения перестал болеть, или она решила, что по нынешним временам всех стариков с больными зубами куда-то вывозят, и явно не с хорошей целью.

А через неделю мы с главным врачом «зубастиков» обсудили ситуацию и решили без высокого начальства, на уровне двух главных врачей, внести здравый смысл в распределение помещений. Главный стоматологической поликлиники отдал мне помещения рентгенкабинета, а я взамен уступил ему помещения нашего хозяйственного блока, располагавшиеся, тоже неизвестно почему, на территории стоматологической поликлиники.

Так, больной зуб бабушки Фатимы помог разрешить дурацкую ситуацию, существовавшую почти двадцать лет.