«Случится же такое: на старости лет я влюбился! – написал поэт в присущей ему полушутливой манере. – Не в какую-нибудь молодую красавицу-японку, как это обычно случается с моими творческими коллегами, а в старика Басё, точнее, в его поэзию. Он считал, что поэзия – особое состояние души и творения её должны рождаться с приходом озарения. Наверно, дух Басё подействовал: ко мне пришло озарение, и я перевёл никогда не устаревающие хокку великого японского поэта на языки самых многочисленных, после русских, коренных народов России».