Белоруссия из Уфы: пепел Хатыни стучит в наши сердца

Мы уже рассказали о главных достопримечательностях белорусской столицы, побывали накануне Дня Победы в грандиозном минском Музее истории Великой Отечественной войны. И, конечно, запланировали экскурсию в Хатынь. Совсем недавно, 22 марта, мир отметил скорбную дату. Восемьдесят лет назад небольшая деревушка в 56 километрах от Минска была уничтожена карателями. Ее жителей заперли в общем сарае и сожгли заживо.

Все началось с партизанской операции. Накануне члены отряда «Мститель» партизанской бригады «Дядя Вася» заночевали в Хатыни. Утром они повредили линию связи фашистов между Плещеницами и Логойском и устроили там засаду на полицаев, которых отправят восстанавливать повреждения. Но среди убитых фашистов  оказался шеф-командир первой роты гауптман Ганс Вельке. Этот красавец-офицер был олимпийским чемпионом 1936 года по толканию ядра и слыл любимчиком фюрера.  Это был спортивный символ третьего рейха и в Германии даже продавались открытки с его изображением.

Каратели стали прочесывать окружающую местность и по следам на мартовском снегу вышли к Хатыни. Хотя хатынская трагедия началась еще на Логойском шоссе. Там эсэсовцы арестовали около пятидесяти жителей деревни Козыри, отправленных старостой на рубку леса недалеко от места засады. Когда мужчины поняли, что их сейчас будут расстреливать — бросились бежать. При беспорядочной стрельбе погибло 26 мирных жителей. В Хатыни завязался короткий бой с отступающими партизанами. Трое было убито, пятеро раненых скрылись в лесу. Преследовать их эсэсовцы не стали.

Они согнали всех жителей в колхозный амбар, закрыли двери и подожгли его горючей смесью. Всех, кто пытался бежать — расстреливали. 

Было сожжено 149 человек, в том числе 75 детей. Чудом удалось выжить лишь нескольким. Семилетнего Витю Желобковича, раненого в руку, накрыла своим телом мать, успев шепнуть: «Сыночек, только не шевелись!» Он пролежал под трупом матери до ухода карателей. Притворился мертвым и десятилетний Антон Барановский, раненый в ногу. Сумели скрыться от нацистов еще трое детей - Володя Яскевич с сестренкой Соней и Саша Желобкович. 

Трагична судьба еще двух обгоревших, но оставшихся в живых девушек, двоюродных сестер Марии Федорович и Юлии Климович. Их подобрали жители соседней деревни Хворостени. Но и эта деревня позже была сожжена вместе с жителями. И обе девушки погибли. 

Людей сгоняли прикладами автоматов в сарай семьями. Иосиф и Анна  Барановские пришли с 9 детьми. С семью детьми пришла семья Новицких, столько же детишек было у семьи Иотко. А самому маленькому казненному хатынцу Толику Яскевичу было всего семь месяцев! Его на руках несла юная Вера, девятнадцатилетняя мама.

Из взрослых жителей Хатыни выжил лишь Иосиф Каминский, 56-летний кузнец. Раненый, с обгоревшей спиной мужчина очнулся лишь поздней ночью. Среди трупов односельчан он нашел смертельно раненого сына Адама. Мальчика пополам прошила автоматная очередь, но он еще дышал. Перед смертью Адам спрашивал: «А мама? Мама жива?» Он скончался на руках у отца… «Не дай Бог никому, кто на земле живет, чтоб не видели и не слышали горя такого», — говорил при жизни Иосиф Каминский. Эти слова высечены на его надгробии на городском кладбище Логойска и звучат как наказ будущим поколениям хранить мир на своей земле.

Именно этот страшный эпизод хатынской трагедии увековечен в скульптурной композиции мемориала, ставшего священным местом памяти и скорби по всем уничтоженным в годы оккупации деревням, расстрелянным, замученным и заживо сожженным мирным жителям.

В том, чтобы сохранить память о всех сожженных белорусских деревнях, огромная заслуга принадлежит Петру Машерову, первому секретарю ЦК Компартии Белоруссии. Петра Мироновича земляки любят и чтят по сей день. Он сам был комиссаром партизанского отряда, за успешные операции  удостоен звания Героя Советского Союза. На одну из таких операций он отправился, зная, что не вернется. Проплывая на плоту со взрывчаткой под стратегически важным мостом, он подорвал плот и взорвал мост.  Но случилось непредвиденное чудо. Партизана ударной волной отбросило в воду, и израненного, потерявшего сознание Петра Мироновича подобрали и выходили местные жители.  С именем Машерова связывают послевоенное «экономическое чудо» Белоруссии, когда за полтора десятка лет республика,  понесшая тяжелейшие материальные и людские потери, превратилась в республику с развитыми индустрией, сельским хозяйством, наукой и культурой. Петру Машерову в минском Музее истории ВОВ посвящена одна из экспозиций.

Интересна история создания хатынского мемориала. В объявленном конкурсе победила команда молодых архитекторов: Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин, скульптор Сергей Селиханов. Они придумали венцы срубов на месте бывших домов, обелиски в виде печных труб и знаменитые колокола Хатыни, которые по очереди звонят каждые 30 секунд.

Это набат памяти всем жертвам… Мемориал для шестидесятых годов прошлого века был настолько неординарным, ломающим все каноны и стереотипы, что когда его фотографии увидела министр культуры СССР Екатерина Фурцева, то  была в бешенстве. Топала ногами и кричала: «Что это за всклокоченный изможденный старик с ребенком на руках? Надо было поставить фигуру скорбящей матери. Сравнять все с землей! Снести!» Нашлись всего два человека, сказавшие ей твердо «нет!» - Петр Машеров и Петр Демичев. 

 В СССР не принято было вспоминать, что главным исполнителем хатынской операции был 118-й полицейский батальон, состоявший из 200 украинцев и 100 немцев и литовцев. Украинские предатели, перешедшие на сторону фашистов, называли себя «борцами за незалежность» и отличались особыми зверствами. Они насиловали женщин, сжигали, вешали и расстреливали стариков и детей. Еще они иногда оставляли самых маленьких детишек в уничтоженных деревнях для тренировки собак. Натравливали их на плачущих крошек. И носились по пепелищам остервенелые псы с оторванными детскими ручками и ножками в зубах…

Одним из главных палачей хатынцев был бывший учитель, впоследствии старший лейтенант РККА Григорий Васюра, после плена сделавший в СС неплохую карьеру и дослужившийся до начальника штаба 118 батальона. Многие полицаи после войны были преданы суду и приговорены к расстрелу. А Васюра сумел прожить после Победы еще 41 год. Причем не в Канаде или Аргентине, а в СССР!

Поражает удивительная способность  Васюры приспосабливаться к окружающей обстановке не мучаясь угрызениями совести. Он вернулся на родину, отсидел небольшой срок за «плен у немцев», женился и быстро начал делать карьеру в родном совхозе, дослужившись до замдиректора.  Его подвела исключительная наглость. Получив несколько юбилейных медалей как ветеран войны, он стал требовать в 1985 году еще и орден за былые заслуги. Орден — вещь серьезная. Соответствующие органы начали тщательно проверять его военное прошлое. Вот тут-то и вскрылась кошмарная правда. Его опознали оставшиеся в живых свидетели. Васюра на суде просил снисхождения. Говорил, что последующим трудом в совхозе искупил прошлые грехи, что он старый и больной человек и просит суд оставить его доживать свой век на свободе. Но у таких преступлений нет срока давности. 

 Страшно, что через многие десятилетия история сделала виток. В 2014 году в доме Профсоюзов Одессы были заживо сожжены противники Майдана. По некоторым данным там погибло около 140 человек. 48 «исчезли бесследно». Подняли голову укронацисты. Маршируют по улицам прибалтийских стран молодые люди в эсэсовской форме, сносятся памятники солдатам-освободителям. Именно поэтому так важен мемориал Хатыни.

Здесь всегда много людей, около Вечного огня —  море цветов. 

Слушая эмоциональный рассказ гида о последнем дне Хатыни, глядя на точно воссозданные остовы бывших домов с печными трубами и распахнутыми калитками, сжимается и начинает бешено колотиться сердце, а в горле стоит ком...

На глазах у всей нашей группы блестели слезы. Равнодушных не было. В этом месте, под перезвон хатынских колоколов,  ты вдруг осознаешь и пропускаешь через себя весь ужас огромной трагедии маленькой мирной деревушки, где было так много детей…А вокруг шумит лес, ярко блестит на солнце молоденькая зеленая весенняя травка. Мне вспомнилась фраза, которую повторял Тиль Уленшпигель после того, как его отца сожгли испанские инквизиторы на костре по ложному доносу: «Пепел Клааса стучит в мое сердце!» Прах отца он носил в мешочке у сердца, как пламя мести его палачам. 

Пепел Хатыни стучит в наши сердца набатом и восемьдесят лет спустя после трагедии. Нацизм не имеет права на существование. 

 С нами в экскурсионной группе была пожилая пара эстонцев. Высокий светловолосый мужчина, похожий на настоящего арийца, говорил по русски с сильным акцентом. Я разговорилась с женщиной, когда вдруг заметила ее мокрые от слез глаза: «Вроде бы у вас сейчас идет война с советскими памятниками, ширятся русофобские настроения. А вы здесь…»

«Я сама украинка, родом из Донбасса. В молодости поехала в командировку в Эстонию, влюбилась и вышла замуж. Это не передать, что сейчас у нас творится! Я врач. За прием пациентов на русском языке могут уволить. А мы живем в районе, где сорок процентов русских! Так ведь удобнее общаться, чтобы поставить правильный диагноз. Пожилые люди уже вряд ли на требуемом уровне эстонский выучат. Мои родные на Донбассе столько лет под обстрелами, у пожилой тети дом полностью разбомбили… Сердце разрывается смотреть, как в Эстонии с памятники сносят, сколько там  ненависти к русским. Моя коллега попросила никому не говорить, что поехала в белорусский санаторий. Чтобы не было последствий. А мы с мужем ничего не боимся. Мы выросли в СССР и о прошлом у нас только самые светлые воспоминания». 

 Хатынь - это не только память о чудовищных зверствах фашизма.  Это еще и надежда, что они не повторятся. 

 Продолжение следует.